Даже 70% простого крепежа к нам везут из Китая Поделиться
Почему в России не хватает своей соли и гвоздей — вопрос простой, ответ сложный. По некоторым товарным позициям мы всецело находимся в руках западных партнеров. Семена, сельхозтехника, комплектующие детали и узлы — на 60–80% поставляют нам развитые страны, большинство из которых ныне нам недружественные. Обидно, что нам приходится покупать элементарные вещи, которые мы могли бы спокойно производить у себя, не тратя на них живую валюту.
Фото: unsplash.com
Сегодня Россия обеспечивает себя этой, казалось бы, простейшей продукцией — солью — только на 60%. До 2013 года недостающие тонны импортировались с Украины, сейчас — из Белоруссии и Казахстана.
В апреле соль в России подорожала на 32% в годовом выражении. Тут-то все и спохватились: как так? Хотя в данном случае речь не о цене (стоимость килограмма и после подорожания пустячная, что-то около 18 рублей), а о том, почему столь важный стратегический продукт Россия, которую по праву можно считать великой соляной державой, почти наполовину импортирует?
В мире известны три способа добычи соли: разработка залежей на поверхности земли; выпаривание из соленой воды и выпаривание из подземных источников. Каждый школьник знает, что в России, в Волгоградской области, есть сразу два соленых озера: Эльтон и Баскунчак. По солености Эльтон в 1,5 раза превышает соленость знаменитого Мертвого моря.
Когда-то давно соль из этого озера добывали окрестные монастыри. В силу стратегического характера товара настоятели монастырей назначались чуть ли не самим царем-самодержцем. Было понимание: соль нужна не только для приготовления каши, матери нашей, но и для влияния на международную политику.
Спустя несколько веков выяснилось, что под соляным пластом на Эльтоне находится целебная грязь, и решили оставить соль в покое, переключились на ее промышленную добычу.
Соседнее озеро Баскунчак не особенно уступает Эльтону. Добывать там соль начали в середине 18-го века. В 20-х годах прошлого столетия власти захотели выяснить, каковы запасы минерала. Пробурили скважину на глубину 257 метров, но до основания пласта так и не добрались! Неисчерпаемые запасы. Еще и по той причине, что на озере выявлено уникальное природное свойство: уже разработанные пласты через 4-5 лет снова восстанавливаются.
Сегодня на Баскунчаке добывают 1 миллион тонн соли в год, работы ведутся с апреля по ноябрь. А общая добыча в России составляет 1,5 миллиона тонн. Соль разрабатывают и на некоторых других предприятиях страны.
Чего же нам не хватает, чтобы вместо импорта объемом 40% перейти на экспорт соли? По мнению главы «Руспродсоюза» Дмитрия Вострикова, отечественная промышленность способна полностью закрыть внутренние потребности в этой продукции и увеличить экспорт.
— Как известно, именно соль являлась рекордсменом по росту доли ее производства среди всех категорий товаров, вошедших в Доктрину продовольственной безопасности, — говорит он. — Однако проблемы с железнодорожными перевозками и конкуренция с импортерами из стран несанкционного списка не позволяет нам довести объемы до установленного порога.
Хотя прогресс есть, за последние 5 лет мы увеличили производство соли с 41% для внутреннего рынка до 60%. До 2013 года Украина поставляла нам более 300 тысяч тонн соли в год. Сейчас 40% от потребности восполняют Белоруссия и Казахстан.
— Нехваткой вагонов, длинными сроками их подачи под загрузку на соляных предприятиях, увеличивающееся время доставки. Как следствие, снижается оборачиваемость составов, растут тарифы на перевозки. К тому же розничные сети, как правило, напрямую с производителем не работают, товар закупают у фасовщиков, а они в полной зависимости от импортного сырья.
В старом советском фильме есть сцена, когда к Ленину приходят ходоки из дальней губернии и просят вождя мирового пролетариата в виде исключения выделить для их эпохальной стройки гвоздей. Председатель Совнаркома, конечно, напоил гостей чаем с сахаром и распорядился отгрузить несколько тонн гвоздей.
Молодая советская республика в окружении врагов испытывала острой дефицит многих материалов, в том числе гвоздей.
Ситуация с ними удивительным образом повторилась через 100 лет, когда спикер верхней палаты парламента Валентина Матвиенко узнала, что определенные объемы гвоздей (казалось бы, чего проще в производстве?) мы импортируем из других стран мира. В частности, из Белоруссии и Китая. «Столько стали выплавляем, а гвозди сделать не можем! — в сердцах воскликнула глава Совета Федерации. — Поручите их производство малому и среднему бизнесу, они завалят страну гвоздями!»
Критика Матвиенко вызвала широкий резонанс в стане промышленников. Отреагировали производители гвоздей вообще и Минпромторг в частности. Выяснилось, что гвозди мы делать все-таки не разучились. Обеспечиваем ими 77% потребностей внутреннего рынка и только чуть больше 20% закупаем в других странах — в Белоруссии и Китае. Ситуация, как утверждают чиновники, отнюдь не катастрофическая, а вполне себе рыночная. Более того, примерно такой же объем гвоздей мы экспортируем в страны СНГ.
В общем, не стоит ожидать, чтобы ходоки за гвоздями снова шли на прием — теперь уже к Матвиенко. По данным Минпромторга, в стране 5 крупных заводов, которые выпускают в месяц от 0,6 до 2,5 тысячи тонн гвоздей. Есть и малые предприятия. Но в век цифровых технологий примитивные гвозди вытесняются более совершенным крепежным материалом, саморезами. А спрос на гвозди падает в среднем на 3% в год. Но если потребуется, обещают чиновники, то отечественные предприятия в любой момент смогут значительно увеличить объемы производства.
Однако реплика Матвиенко открыла ящик Пандоры. После гвоздей аналитики начали копаться в самообеспечении страны крепежными материалами: шпильками, болтами, гайками, шайбами, саморезами и прочим, без чего невозможно собрать не то что автомобиль, но даже велосипед.
Вот здесь и нашлась ахиллесова пята российских производителей. Выяснилось: продукцию, которая по технологии производства сложнее гвоздей, наша страна, сталелитейный гигант, в больших объемах закупает по импорту.
В России выпускается в год 270 тысяч тонн крепежных изделий, включая 90 тысяч тонн гвоздей. А по данным Федеральной таможенной службы, импортируется крепежных изделий из черных металлов 450 тысяч тонн. И львиная доля (70%) из Китая.
Специалисты утверждают, что так получается намного дешевле. Честно говоря, не верится. Все-таки есть разница: привезти из Поднебесной — это тысячи километров — или сделать на соседней улице.
Но металлисты правы: чтобы тягаться с китайцами по дешевизне, нужно выпускать миллиарды болтов, гаек, винтов и шурупов. Китай поставляет крепеж не только в Россию, но и в другие страны, с 2003 года он мировой лидер, каждый третий болт на планете — из Поднебесной. Мы не в состоянии делать такие огромные партии, да они нам и не нужны вовсе. А раз так, то дешевле и выгоднее покупать в Китае.
Дело, однако, не только в тоннах, но и в номенклатуре товара. Из Китая нам поступает 15 тысяч наименований, Россия же делает только около тысячи.
Что на самом деле дешевле и что выгоднее — производить самим или привозить из-за бугра — вопрос спорный. В гайдаровскую перестройку считалось дешевле финансировать западных фермеров и покупать еду у них. Потому что отечественные крестьяне, дескать, все пропьют и профукают, зароют деньги в песок.
Теперь мы пожинаем результаты того государственного подхода, крепкую зависимость от иностранных семян, технологий, инкубационных яиц и тех же болтов.
Где «красная черта» в работе с иностранными партнерами и в какой отрасли нам нужно «подналечь» — спросили мы известного экономиста, ведущего эксперта Центра политических технологий Никиту Масленникова.
— В данном случае я ориентируюсь на позиции бизнеса, — говорит он. — Мы в состоянии наладить производство какой-то продукции внутри страны, но это будет дороже — в том числе и для конечного покупателя. Необходимо смотреть на соотношение цены и качества, новое производство может ухудшить потребительские свойства товара. Это тоже нужно иметь в виду.
На сегодняшний день ситуация непростая. Резкое сокращение импорта особенно чревато для тех отраслей, которые имеют серьезные поставки из других стран. У нас более половины предприятий находится в такой зависимости.
Первый этап адаптации к новой реальности мы прошли относительно спокойно, еще «на старых запасах». Однако в перспективе возникает опасность дополнительного сжатия предложений и витка цен.
— Не нужно нам никакого Госплана, это пройденный этап. Нужно четко понимать запросы внешнего рынка, устройство современной мировой экономики. Тогда будем знать, в каком направлении двигаться.
— Производство внутри себя требует времени и серьезных усилий. Мы сильно зависимы от высоких технологий, программного обеспечения, которые являются основой цифровизации экономики. На мой взгляд, это сегодня главное. Нельзя терять ощущение технологического прогресса. А для этого нам предстоит создавать некоторые отрасли практически заново: радиоэлектронную промышленность, микроэлементы, микрочипы. Без них мы не сможем производить высокотехнологичную продукцию.
И сегодня такие шаги правительство уже предпринимает, на выходе у нас новый национальный проект создания таких предприятий. Именно здесь нам первым делом необходимо уходить от импортозависимости.
— Ну а что такого, если какие-то объемы соли мы покупаем по импорту? Покупаем в дружественных нам странах, это обычная практика международной торговли. Однако импортозамещение не в состоянии существовать отдельно от развития экспорта энергоносителей. После шестого пакета санкций мы увидим достаточно серьезные потери в этой отрасли. Хотя уже сегодня нефтяники несут серьезные убытки, предлагают сократить добычу сырья, прекратить продавать нефть с большими скидками. Без перепозиционирования экспортных потоков, освоения новых рынков сбыта проблему импортозамещения не решить.
