Что у гастарбайтеров с деньгами
В пандемию в Москве возник дефицит трудовых мигрантов — многие застряли на родине и не могут приехать на работу, многие боятся коронавируса. Мы выяснили, сколько зарабатывают мигранты — результат удивил. Оказалось, в среднем они получают больше москвичей.
Фото: Геннадий Черкасов
Еще год назад московские торговые центры в декабре были переполнены почти как вагоны метро. А как обойтись без подарков и «новогоднего настроения»? И почти в любом ТЦ — обычно на первом этаже, поближе к входу да понезаметнее — получалась такая специальная зона, где толпились мужчины в неказистых черных куртках и женщины в неброских платках на голове. Как правило, в этой зоне стоят банкоматы, а самое главное — находится окошко системы денежных переводов. Сюда-то и приходили, в основном, люди с ближайших строек и с других непрестижных работ — отослать денег на родину, поменять валюту…
Сейчас людей, которые стоят, чтобы отправить перевод на родину, стало заметно меньше.
— Зарплату дали — купил кроссовки! — улыбается Алик (по-настоящему Ахтарбек), высокий молодой парень из Кыргызстана, работающий здесь же на первом этаже, в продуктовом. Кроссовки — той же самой модной фирмы, за изделиями которой гоняются подростки-москвичи. Cпросил у Алика про зарплату с премией.
— Зачем это вам?
— Ну, сколько, шестьдесят тысяч?
— Ну, немножко побольше, конец года!
Рахматулло, 31-летний продавец сухофруктов, только что купил два неплохих смартфона: подарки себе и своей молодой жене, которая осталась в Худжанде. Обе модели с большим экраном, но его чуть мощнее. Общий чек больше 40 тысяч рублей.
Ребята женаты всего несколько месяцев. На свадьбу пришлось продираться «козьими тропами» на полулегальных и вовсе нелегальных маршрутках, а через два месяца тем же способом удалось вернуться на заработки. Потому что если остаться с семьей — денег не будет вовсе.
— Я телефон жене передам через ее брата, он ездит в Москву на фуре, вот сейчас поедет снова обратно, — говорит Рахматулло. — Он хороший человек, передаст. Без телефона совсем плохо: мы постоянно на видеосвязи с женой, вацап! И как будто вместе.
— Мигранты берут, конечно, больше дешевые модели, — рассказывает Роберт, сотрудник сетевого салона связи. — Обычно — от 7 до 15 тысяч за «трубку». Беспроводные гарнитуры при этом почти не берут — обходятся проводами.
По словам Роберта, у мигрантов есть свои любимые тарифы, а некоторые подключаются «неуставным способом» — к корпоративным и внутренним тарифам от операторов. В целом 500-700 рублей в месяц они тратят при куда более активном использовании смартфона, чем москвичи.
Покупаемые модели телефонов зависят прежде всего от поколения, а не от происхождения покупателей, уверен Роберт. «Очень часто приходит прямо стайка ребят — или стайка мигрантов — и покупают одно и то же, — рассказывает он. — Значит, получается, именно этот телефон в этой компании признан модным». Старые бренды мобильной техники в этом году покупают гораздо слабее, признает продавец — и здесь тоже мигранты и москвичи показывают примерно одинаковую степень расчетливости.
«Срочно куплю вашу машину!», — парень в красной куртке кладет объявления под «дворники» всех средней потертости автомобилей на парковке торгового центра. Парня зовут Батыр, он из Кыргызстана, а машина ему и троим друзьям нужна прямо сейчас, чтобы ехать на праздники на родину. Ну, а дальше как пойдет: в регионах можно на ней и «таксовать», там требования к возрасту и виду авто не такие строгие, как в столице.
— Ищу машину за 150 — 200 рублей! — Батыр, похоже, переобщался с теми, кто часто покупает машины, это их сленг — называть тысячи рублями. — Нас четверо, с каждого по 50 — недорого. А там, может, продадим, а, может, и нет. Но уехать очень хотим.
По словам Батыра, интернет-объявления он с друзьями тоже мониторит — но, услышав акцент, многие хозяева бросают трубки: боятся перекупщиков, которые будут нещадно торговаться и не дадут хорошей цены. А где не бросают — там уже, как правило, перекупщики и есть: продавать будут дороже, чем можно было бы. Какая машина нужна? Да попроще, из бюджетных, но крепкая, чтобы доехала без проблем.
— Мой отец очень любил гайки крутить, дядя тоже, у них «уазики» были, — смеется парень, занимающийся в Москве ремонтом квартир. — А я нет, я машины люблю ездить, а не чинить. Поэтому нет, плохая машина не подойдет. Лучше чуть переплатить, но купить хорошую.
— Где лучшая самса в Москве? — спрашиваю Бободжона, водителя такси.
— Рязанский проспект знаешь? Метро? Ну, вот — в область от метро метров двести, такая палаточка… Это реально лучшая самса, обалденная! Мясо туда мой дядя раньше возил. Для своих!
Обычные мигранты либо голосуют за интернациональный фастфуд с бургерами и курятиной, либо знают такие «палаточки для своих». Конечно, сейчас тандыров стало меньше, чем было лет десять назад, но они не пропали вовсе: просто стали менее заметными. Отличительная особенность хорошего тандыра: выпечка, не смазанная сверху яйцом до глянцевого блеска. Если внутри еще и настоящая глиняная печь — будет гарантированно вкусно.
— Мне десять лепешек! — заказывает паренек у пекаря. Лепешки дымятся, источают божественный аромат. Паренек — помощник водителя фуры, которая уходит на юг, лепешки — их провиант до самого Умёта, знаменитого «села-общепита» в Мордовии. Самсу не берут, потому что Рождественский пост: водитель, хоть и родом из Узбекистана, православный.
— У нас можно поесть на 100 рублей, за 200 ты уже из-за стола не встанешь! — веселится пекарь, который продает в день около 300 лепешек. — Поэтому у нас и берут. Дешево и натурально, мы отвечаем за то, что продаем. Ведь каждый день здесь сидим, поэтому нас все знают. Даже когда был локдаун весной, мы работали — только с доставкой. Но закрыть нас никто не закрыл и даже не пытался — все ведь у нас едят, и полиция тоже.
По состоянию на середину 2020 года мигранты в Москве не были однозначно социально уязвимой группой, хотя в начале пандемии многие эксперты прогнозировали масштабную гуманитарную катастрофу среди приезжих работников. К такому выводу пришли научные сотрудники РАНХиГС Евгений Варшавер, Наталия Иванова и Анна Рочева, которые минувшим летом провели соцопрос в разных регионах России. Самыми крупными группами мигрантов в Москве оказались узбеки и киргизы, причем между диаспорами наблюдался ряд различий в части профессий, благосостояния и уровня образования.
«Ожидалось, что экономические потери мигрантов будут серьезней, чем потери прочих групп населения, что для многих встанет вопрос физического выживания, — отмечают социологи. — Некоторые эксперты прогнозировали, что мигранты изберут криминальные стратегии – пойдут воровать и грабить».
Но по данным группы Евгения Варшавера получилось, что доходы мигрантов выше, чем у местных респондентов – как в России в целом, так и в Москве.
У россиян в столице медианная зарплата (то есть число, которое делит всех работающих на две равные части: у половины работников зарплата выше данной суммы, а у другой половины — ниже) составляет 25 000 рублей в месяц, а у мигрантов — 33 000 рублей (средние зарплаты, соответственно, 33 526 и 33 751 рублей в месяц). «Такой разрыв, — предполагают социологи, — может объясняться тем, что мигранты работают в целом больше часов, чем местные, а кроме того – мигранты чаще живут в больших городах, в том числе в Москве и Санкт-Петербурге».
Превалирующая сфера работы для мигрантов — торговля и услуги, за ними сразу следуют неквалифицированные рабочие всех отраслей (а среди местных жителей второе место занимают специалисты высшего уровня квалификации). Таким образом, в столице наиболее заметен «классовый разрыв» между местными и мигрантами.
При этом, по наблюдениям социологов, мигранты из Киргизии в Москве особенно сконцентрированы в сфере торговли и услуг, а за ними с большим отставанием следуют квалифицированные рабочие, занятые ручным трудом, и неквалифицированные рабочие. А мигранты из Узбекистана в Москве реже, чем целом по России, работают в сфере торговли и услуг и чаще занимаются неквалифицированным трудом.
После начала пандемии работу потеряли (или ушли в неоплачиваемый отпуск) 76% мигрантов против 43% местных, фиксирует группа Евгения Варшавера. Оплачиваемый отпуск получили всего 3% мигрантов против 19% местных, 7% мигрантов против 22% местных перешли на удаленную работу.
54% московских мигрантов, по результатам опроса, потеряли все источники дохода, еще у 29% доход уменьшился, и лишь 17% мигрантов отметили, что доход их не уменьшился, а может быть, и увеличился с пандемией. Для сравнения, материально не пострадали, по результатам того же опроса, 38% москвичей.
Конечно, москвичам чаще, чем мигрантам, есть на кого рассчитывать в случае потери дохода: во время пандемии местные, по результатам опроса, в 45% случаях заявили, что могут рассчитывать на доходы членов семьи, а в случае мигрантов этот процент вдвое ниже — 23%. Что касается накоплений — то они есть примерно у 40% и местных, и мигрантов, правда, на трехмесячный карантин сбережений хватило у 22% местных и лишь у 10% мигрантов. В этом, возможно, кроется основной ответ на вопрос — «почему у нас нет второго локдауна». Потому что у людей больше нет сбережений, чтобы его пережить…
«Как местные, так и мигранты сильно потеряли в том, что касается положения на рынке труда, однако потери мигрантов – больше по всем основным исследованным переменным, — резюмируют социологи. — Более того – разрыв между местными и мигрантами в Москве больше, чем в России в целом, однако это объясняется, прежде всего, тем, что мигранты в России концентрируются в крупных городах, и таким образом предположительная уязвимость компенсируется более высоким доходом и прочими преимуществами проживания в экономических центрах. Вместе с тем, судя по данным, если взять отдельно мигрантов – их положение на момент опроса было крайне плачевно».
В числе мер, которые стоило бы воплотить сейчас применительно к мигрантам, по мнению группы исследователей РАНХиГС — введение федеральных патентов для трудовых мигрантов: сейчас этот документ привязан к региону, и даже работа мигрантов-таксистов с московским патентом в Подмосковье оказывается незаконной. «Отвязка» от регионов может сделать ситуацию более гибкой, а рабочую силу — более мобильной, считают социологи.
Пока же за оформлением московских, не федеральных, патентов всем мигрантам приходится «ногами» идти в миграционный МФЦ «Сахарово», это далеко в Новой Москве, за первой «бетонкой». По дорожке от метро «Лесопарковая» к специальному автобусу «МЦ» почти круглые сутки — поток людей. По их виду сразу можно распознать, кто приехал давно, а кто недавно. По мере «обживания» в Москве — тертые черные куртки заменяются на столь же немаркие, но модные пуховики, а кожаные ботинки старомодных фасонов — на кроссовки. А на молодых ребятах — и вовсе невидальщина! — все чаще видны яркие куртки: мегаполисная мода сильная штука.
