Китай еще не скоро станет для России полноценной заменой европейского рынка газа Поделиться
Тема потерянного для Евросоюза и Москвы газового рая в виде 170–180 млрд кубометров ежегодных российских поставок в ЕС зазвучала с новой силой. В частности, к ней откровенно ностальгически обратился глава Минэнерго Николай Шульгинов. Министр заявил, что в преддверии холодов Россия могла бы обеспечить необходимые европейцам объемы по приемлемым ценам, с учетом огромных запасов и низкой себестоимости. Однако о восстановлении прежнего уровня прокачки трубопроводного газа из РФ в страны Старого Света речи нет и быть не может. И не только по геополитическим, но и по чисто техническим обстоятельствам.
Фото: freepik.com
Ничуть не менее резонансно выглядит недавнее заявление Алексея Миллера. По словам руководителя «Газпрома», в самое ближайшее время трубопроводный экспорт в Китай может выйти на тот уровень, который у нас был в отношении Европы. Но каким образом? Ведь на восточном направлении нет пока соответствующей инфраструктуры, хотя бы отдаленно сопоставимой с энергетическим мостом «Россия — Европа», возводимым еще в советскую эпоху «развитого социализма».
«Давайте посчитаем, — предлагает эксперт Финансового университета при Правительстве РФ Игорь Юшков. — В 2021 году, до начала СВО, «Газпром» поставил в Китай не более 10 млрд кубометров газа, тогда как в Европу — около 160 млрд. Сегодня по магистральному газопроводу «Сила Сибири» в Китай уходит примерно 15–16 млрд кубометров при расчетной мощности 38 млрд, выход на которую запланирован только на 2025 год. Кроме того, предполагается построить еще один газопровод, по которому с острова Сахалин в северные районы КНР будет поступать до 10 млрд кубометров газа ежегодно. Если будет реализован проект «Сила Сибири-2», а это может произойти не раньше 2028 года, добавятся еще 50 млрд».
Соответственно, суммируя, мы получаем не более 100 млрд, говорит Юшков. И даже если учесть СПГ, поступающий в Китай с проектов «Сахалин-2» и «Ямал-СПГ», все равно не удастся выйти на европейский показатель.
Что касается идеи, озвученной главой Минэнерго Николаем Шульгиновым, то и она, увы, не имеет под собой никакой реальной почвы. Об этом наглядно свидетельствуют цифры. По итогам первого полугодия 2023 года «Газпром» прокачал в страны ЕС лишь 12,1 млрд кубометров трубопроводного газа, по подсчетам Reuters. Даже по сравнению с объемами 2022-го, минимальными с последних лет СССР, объемы поставок на некогда крупнейший, самый прибыльный для России рынок рухнули еще почти втрое. К концу года они составят максимум 23–25 млрд кубометров. И связано это отнюдь не с политической волей: государства не регулируют вопрос поставок — ни национальные правительства, ни официальный Брюссель. Корень проблемы в другом: нет технической, физической возможности прокачивать сырье в прежнем режиме.
Обе нитки магистрального газопровода «Северный поток-1» пропускной способностью 55 млрд кубометров на Балтике не работают после диверсии в сентябре 2022 года. Также выведена из строя в результате подрыва одна из двух ниток построенного, но так и не запущенного в эксплуатацию «Северного потока-2». Не функционирует газопровод «Ямал — Европа» мощностью почти в 33 млрд кубометров: после того как Варшава национализировала долю «Газпрома» в операторе польского участка компании EuRoPol (GAZ), Москва в ответ ввела санкции против компании. Наконец, Киев перекрыл один из двух своих транзитных маршрутов в Европу — через газораспределительную станцию (ГИС) «Сохрановка» в Луганской области (по причине боевых действий), не тронув участок, проходящий через ГИС «Суджа» на границе между Сумской областью Украины и Курской областью России. Он способен прокачивать до 15 млрд кубометров газа, но в реальности этого не происходит. В распоряжении «Газпрома» осталась также одна из двух ниток «Турецкого потока», но и она не всегда загружена на полную мощность в 15,75 млрд кубометров. В итоге получается где-то 20–25 млрд.
Между тем обвал трубопроводных поставок из России вынуждает Европу искать все новые источники сырья. Причем где придется — закупки расширены, в частности, в США, Катаре, Алжире, Азербайджане. Крупнейшая экономика ЕС, Германия, намерена взять недостающие объемы аж в Нигерии, которая в 2021 году экспортировала на Европейский континент 23 млрд кубометров (тогда как «Газпром» в одну Германию — около 50 млрд), а в 2022-м — чуть более 20 млрд. Однако нарастить поставки мешает клубок проблем: местные заводы постоянно недозагружены из-за нестабильной обстановки в регионе, добыча ресурсов осложняется кражами и вандализмом на газопроводах. У Нигерии крупнейшие запасы газа в Африке, но плохо развиты инфраструктура и технологии добычи.
Особые надежды в Брюсселе и Берлине возлагали на Транссахарский газопровод пропускной способностью 30 млрд кубометров, по которому газ из Нигерии поступал бы в Европу через Нигер и Алжир. Соглашение о его строительстве было подписано в 2009-м, а после почти тринадцатилетней заморозки проект реанимировали в июле 2022-го на фоне энергетического кризиса в ЕС. Однако случившийся этим летом военный переворот в Нигере практически обнулил шансы на создание газовой магистрали, которое бы обошлось сторонам в $13 млрд. В любом случае расходы и трудозатраты были бы несопоставимы с конечной рентабельностью. Впрочем, есть альтернативный вариант — постройка газопровода по маршруту Нигерия — Марокко вдоль побережья (Трансафриканский трубопровод). Но, во-первых, до подписания соглашения далеко, во-вторых, цена проекта вдвое больше — $25 млрд.
«Масштабные трубопроводные поставки из России играли для европейского газового рынка роль стабилизирующего фактора, — рассуждает Игорь Юшков. — На континенте хорошо знали, что в рамках действующих контрактов можно заказать даже больше сырья, чем там изначально прописано. Сколько ни закажешь, всё тебе пришлют по прежним ценовым условиям. Причем проблем не было ни с трубопроводными мощностями, ни с производственными. На сегодняшний день этот гарантирующий поставщик для Европы потерян. И когда газа ей не хватает для удовлетворения каких-то своих потребностей, она вынуждена отыскивать необходимые объемы на международном рынке, перекупать у конкурентов втридорога».
Вместе с тем Евросоюз взял курс на снижение зависимости от ископаемого топлива и достижение к 2050 году углеродной нейтральности. Но это долгосрочная стратегия, а пока ситуация складывается по-разному. Скажем, сейчас спрос на газ на континенте находится на пониженном уровне. В сентябре, когда температурный фактор еще не влияет на потребление, он сократился на 7% (год к году) и был более чем на 20% ниже среднего значения за 2017–2021 годы. Европейская промышленность еще не восстановилась от деградации спроса прошедших двух лет, вызванного аномально высокими ценами.
«Картину на газовом рынке ЕС мы наблюдаем неоднозначную, — говорит Юшков. — Поскольку отопительный сезон еще не начался, текущее потребление весьма умеренное, а подземные хранилища газа (ПХГ) заполнены под завязку. При этом цены по-прежнему немаленькие: в октябре они выросли с $400 до $600 за тысячу кубометров, затем скорректировались в диапазоне $500–600. И вот эти довольно сильные ценовые колебания стали для Европы некой новой нормальностью, которая зависит от ряда факторов, включая малейшие погодные изменения. Например, как только стихает ветер, выработка на ветряных электростанциях падает, соответственно, увеличивается спрос на газ, заодно с ценой. Она в течение нескольких дней может меняться на несколько сотен долларов за тысячу кубометров. А если ударят морозы, на ежесуточное потребление будет уходить еще больше дорожающего сырья. Плюс ситуацию для Старого Света осложняет Китай: сняв в этом году коронавирусные ограничения, Пекин активно наращивает объемы закупок СПГ, все более жестко конкурируя за него с Евросоюзом».
Наибольшее влияние на цены, как всегда, оказывает баланс спроса и предложения, отмечает аналитик Freedom Finance Global Владимир Чернов. В случае с природным газом спрос на него растет во время отопительного сезона, но поскольку сейчас подземные хранилища в ЕС заполнены почти на 100%, резкое похолодание на континенте едва ли серьезно повлияет на его стоимость. Свою роль здесь традиционно играет геополитика, в частности, резкое усиление напряженности на Ближнем Востоке, но пока не похоже, что с поставками газа на мировые рынки могут из-за этого возникнуть перебои.
Понятно, что на фоне всего того, что произошло с экспортом российского трубопроводного газа за последние полтора года, сегодняшнее положение «Газпрома» (читай — государства) никак не назовешь безоблачным. Прежде всего с точки зрения операционных результатов. Мало того, что компания потеряла ключевые маршруты и огромные объемы поставок в дальнее зарубежье, что во втором полугодии 2022 года она получила чистый убыток в размере 1,3 трлн рублей (на покрытие пришлось потратить половину всех запасов наличных на счетах), что сегодня ее продукция продается в среднем за $445 за тысячу кубометров против $830 за прошлый год. Так еще ей не удается компенсировать рост фискальной нагрузки: сейчас энергетический гигант вынужден выплачивать дополнительный НДПИ в размере 600 млрд рублей в год в течение 2023–2025 годов. Логика этого налога состояла в изъятии сверхдоходов из-за аномально высоких цен на газ. Однако поскольку те за год существенно скорректировались, «Газпром» перестал получать сверхприбыль.
Проще говоря, от прежнего масштаба некогда процветающего бизнеса осталось не так много. Нельзя быстро оправиться от столь мощных шоков за счет переориентации на новые рынки, выстроить на Востоке за короткий срок то, что создавалась десятилетиями на Западе. Да, у компании есть ряд перспективных направлений и проектов, рассчитанных на 7–9 лет реализации. Однако непонятно, какие из них удастся претворить в итоге в жизнь и какой объем инвестиций для этого потребуется. Что касается гипотетического сценария, при котором «Газпром» в обозримом будущем вернется на европейский газовый рынок с прежними 170–180 млрд кубометров в год, — сегодня он выглядит абсолютной утопией. Когда почти все мосты сожжены — и физические («Северные потоки»), и геополитические — всерьез рассуждать о такой возможности не имеет смысла.
«Конечно, разделить оптимизм господина Миллера в исторической перспективе можно, но есть нюансы, — говорит ведущий эксперт Центра политических технологий Никита Масленников. — Все будет зависеть от судьбы проекта «Сила Сибири-2», но пока по нему даже не принято коммерческое решение. Непонятно, насколько он осуществим и в какие сроки. Да, есть достаточно богатый спектр самых разных идей, например, подавать российский газ в Пакистан, Монголию, Индию. Однако это именно идеи, по поводу реализуемости которых возникает масса вопросов. Понятно, что заместить прежние европейские объемы российского трубопроводного газа за счет экспорта в Китай пока невозможно».
Вообще, не стоит безудержно радоваться тому, что мы заместили одних покупателей другими: западных (в лице потребителей в странах ЕС) — восточным (в лице КНР). Ведь это только перестановка слагаемых, которая никак не меняет сырьевую ориентацию нашей экономики, не снижает зависимость от тех или иных рынков сбыта, диктующих России свои ценовые условия. Как это жестко делает сейчас Пекин, добиваясь все новых скидок на импортируемое из России топливо. Что касается Европы, вернуться туда с былыми объемами трубопроводных поставок много чего мешает. Для начала надо восстановить логистические мощности, но задача упирается в политическое решение. Как напоминает Масленников, оба «Северных потока» не функционируют, а старые маршруты (в частности, украинский транзитный участок) находятся под технологическими рисками и требуют модернизации.
Итог же этого газового пасьянса на сегодняшний день таков. Во-первых, от фактического разрыва связей на европейском рынке трубопроводного газа (исключение — продолжающиеся поставки в Венгрию, Сербию и Словакию) крупно проиграли обе стороны — и Евросоюз, и Россия. Во-вторых, в ближайшее время Москве не удастся в полной мере компенсировать эти потери за счет продаж в Китай и любым другим партнерам на восточном направлении. С этой реальностью придется жить и нам, и нашим партнерам — бывшим, настоящим и будущим. Фото: Иван Скрипалев
