Об этом свидетельствует анализ Счетной палаты
Пока аграрии по сусекам собирают трудовые резервы на посевную и уборочную, становится понятно, что проблема трудовых мигрантов – это всерьез и надолго. Запущенная чуть больше года назад льготная сельская ипотека, призванная закреплять отечественные кадры в деревне, себя не оправдывает. По результатам проверки Счетной палаты, ею смогли воспользоваться только 4% работников АПК. Тех, кто сеет, пашет и доит. А почти половина выданных на постройку жилья кредитов благополучно ушла горожанам.
Фото: Геннадий Черкасов
Аудиторы Счетной палаты выяснили, что за период с января по октябрь 2020 года построить себе дом в деревне со всеми удобствами смогли только 17% конкретных тружеников села – если считать вместе с библиотекарями, врачами и культработниками.
Как это случилось, что аграрии оказались «чужими на этом празднике жизни»?
Казалось бы, с приходом льготной сельской ипотеки наша деревня получила редкий шанс на возрождение. По задумке авторов программы, проживающие в сельской местности могут оформлять кредит на приобретение дома с земельным участком, на строительство дома, а также на его достройку или расширение.
Его выдают сроком на 25 лет под мизерные по нынешним временам проценты: от 0,1 до 3. Однако уже на самом старте выяснилось, что даже эти преференции недоступны для обитателей 14 регионов России – всего сельская ипотека распространена на 55 субъектов Федерации. Если они внесут первоначальный взнос 10 % от полученного кредита (его сумма колеблется от 100 тысяч рублей до 5 млн), а потом станут погашать его, то денег на жизнь просто не останется.
То есть, они, как говорится, сразу пролетели мимо кассы.
Но не пропадать же добру – выделенным бюджетным ассигнованиям: в минувшем году на эти цели из бюджета ушло около 90 млрд рублей. Как показывает проверка Счетной палаты, их счастливыми обладателями стали жители малых городов России численностью до 30 тысяч человек. Многим из них вообще несказанно подфартило. Ведь для того, чтобы оформить займ на еще более выгодных условиях (под 0,1 и до 3 % годовых), нужно заручиться финансовой поддержкой местных властей, субсидиями из местного бюджета. Что благополучно и могли сделать приближенные к муниципалитетам люди.
Одно плохо – к работе в поле или на ферме они могут не иметь никакого отношения.
— Кредиты выдают банки, — говорит академик РАН, директор Всероссийского института аграрных проблем Александр Петриков, — а региональные органы управления АПК на этот процесс влияния никакого не имеют и в составлении списков получателей не участвуют. В закон необходимо вносить существенные правки.
Удивление вызывает и тот факт, что к ипотечному кредиту допускаются жители малых городов России — при условии, что они обязательно пропишутся по месту своего проживания в построенном доме. Условие, скажем так, тоже не очень обременительное. Ведь прописаться можно в любой деревне, а работать по-прежнему в городе: сидеть в уютном офисе за компьютером или стоять охранником на входе у какого-нибудь супермаркета.
По мнению уважаемого академика, в стране кипят дискуссии о том, кто важнее и ценнее для страны: фермеры или агрохолдинги. Тогда как акцент необходимо делать на урбанизации нашего общества — вот где проходит линия водораздела. Российские деревни продолжают пустеть, а города — увеличиваться. Вот и программу сельской ипотеки изначально писали в каких-нибудь урбанистических центрах — чисто сельский проект с сильным креном в сторону развития городского пространства.
Словом, если перефразировать известное изречение, то сельская ипотека родила мышь. Что, в общем-то, не тревожит федеральный Минсельхоз, напротив, по мнению ведомства, «это беспрецедентные темпы обновления жилого фонда на селе в современной истории России».
— Самое удивительное, что на этом фоне некоторые эксперты пытаются доказать, что льготная сельская ипотека заложила прочный фундамент к переезду городских жителей на село,- считает Игорь Абакумов, кандидат экономических наук, ведущий программы «Сельский час». — Это всерьез обсуждается, у людей горят глаза, они просто кричат: «Мы сделали это!» Не понимают, что происходит.
— Сельский социум не может влиять на ситуацию, на принимаемые решения. У крестьян появляется апатия, они ничего не могут изменить. В деревнях полностью ликвидировано самоуправление, нет сельсоветов и сельских администраций. Такое законодательство, что действуют только городские администрации.
Это привело к тому, что сельскую ипотеку выдают банки, а им все равно, кому выделить деньги. Программа никак не связана с увеличением рабочих мест на селе. А если нет работы или она низкооплачиваемая, люди в любом случае будут уезжать из деревень.
— У властей нет специалистов по развитию сельских территорий. Есть юристы, экономисты, банковские клерки. Но таких людей, которые выросли в деревне и понимают ее проблемы – нет. Раньше как подбирались кадры? Если ты не прошел путь от механизатора до директора совхоза и чиновника облисполкома, ты не попадешь в Минсельхоз. А сегодня там работают «успешные менеджеры» — вот они и довели деревню до такого состояния.
— Без людей развитие сельхозпроизводства возможно только до определенного момента. Сельское хозяйство как биологический объект начинает «восставать» против технократического подхода. Эпидемиями африканской чумы у свиней или птичьего гриппа на птицефабриках. Примеры тому есть. Наши крупные агрохолдинги уничтожают сотни тысяч свиней в результате эпидемии африканской чумы. Те самые производители, благодаря которым в стране частникам практически запрещено держать свиней на подворьях, так как там, дескать, сплошная антисанитария.
Тему стараются не афишировать, но, когда с рынка исчезает огромное количество мяса, оно сразу растет в цене, а специалисты покидают предприятие и едут в город.
