В основу российского проекта международной Конвенции о противодействии вмешательству в суверенные дела государства может войти принцип разделения форм реагирования на происходящее в другой стране, в котором самым мягким являются публичные заявления, а самым недопустимым – применение военной силы. Документ сегодня представил глава комитета Совета Федерации по международным делам Константин Косачев, выступая на заседании круглого стола в верхней палате парламента.
Россия с 2019 года работает над проектом новой международной Конвенции, в которой идет речь о противодействии вмешательству в суверенные дела государства, пояснил он.
Сенатор отметил, что выявил 12 форм реагирования на происходящее в другой стране, при этом первые шесть он назвал совершенно корректными. Так, самой мягкой формой являются публичные заявления о происходящем и демонстрация собственного положительного опыта. Следующая стадия – критические заявления официальных лиц. Более жесткой формой сенатор назвал приостановку и замораживание двустороннего сотрудничества по государственной линии, следующей – введение санкций, или запрет коммерческой деятельности в другом государстве, затем следует пункт о понижении уровня дипотношений вплоть до отзыва посла.
«Самая жесткая форма, на которой, на мой взгляд, заканчивается право государства реагировать, не вмешиваясь в суверенитет другого государства, – это разрыв дипломатических отношений», – заявил Косачев, отметив, что «дальше идет то, что, с моей точки зрения, уже непозволительно и является нарушением суверенитета другого государства, и, соответственно, должно быть по идее запрещено, в том числе, в рамках подготавливаемой нами концепции».
К «красному» сектору сенатор отнес поддержку гражданского общества и политической оппозиции в другой стране «с целью разогрева протестных настроений», а также санкции политического и экономического характера. При этом сенатор напомнил, что сам находится под санкциями США, Канады и Украины.
Кроме того, как считает Косачев, к действиям, нарушающим суверенитет, относится делигитимация власти в стране – примером таких действий может служить Венесуэла. «Ну и наконец, крайняя форма нарушения суверенитета – это применение собственной вооруженной силы, интервенция», – заключил он.
В ситуации с разработкой Конвенции о невмешательстве встает вопрос о государствах, которые готовы будут ее подписать, прокомментировал предложения Косачева директор Института Европы РАН Алексей Громыко.
В свою очередь, директор правового департамента МИД России Евгений Загайнов напомнил о нарастающей в последние годы поляризации международных отношений, и предупредил, что «стоит ожидать еще большего противодействия идее международной Конвенции о невмешательстве, в том числе и на площадке ООН». Рассчитывать на участие оппонентов в разработке этой конвенции «на нынешнем этапе не приходится», констатировал он.
«Минимальный результат, когда мы просто выявляем противников этой идеи и фиксируем группу стран, которые не хотят кодификации соответствующих норм – это уже хороший результат нашей политической работы и контрпропаганды», – ответил Косачев.
«Вопрос о том, надо ли сочинять новую Конвенцию, поскольку уже все есть. Действительно, резолюция Генеральной ассамблеи [ООН] есть, но мне так представляется, что инициатива Совета Федерации абсолютно корректна и перспективна, поскольку это будет восхождение от нормы мягкого права в декларации Генассамблеи ООН, к норме договорного, это более высокий [уровень]», – заявил заведующий кафедрой международного права МГИМО Александр Вылегжанин. При этом доктор юридических наук подчеркнул, что «можно попытаться поссорить, будем так говорить, азиатские государства с западниками, с Соединенными Штатами прежде всего – это точно получится, и это уже какой-то результат».
Руководитель временной сенатской комиссии по предотвращению вмешательства во внутренние дела России Андрей Климов тут же с мягкой улыбкой заверил, что авторы концепции никого ссорить не собираются. «А вот кто захочет с нами поссориться на этом – это дело их совести», – сказал он, отметив, что «если кто не хочет этой консолидации – мы вправе показать всему миру, кто не хочет».
К работе над документом надо подходить с позиций реализма, призвал участников встречи научный руководитель Института Латинской Америки РАН Владимир Давыдов. По его мнению, вряд ли продвигаемая Россией Конвенция пройдет «победной поступью по миру».
«Как говорил Райкин, климат международный сегодня мерзопакостный. Стратегия нападок на РФ фактически превратилась в генеральную линию поведения коллективного Запада на международной арене, и нужно это воспринимать со всей ответственностью и пониманием, что легких решений здесь нет», – подчеркнул он, и предложил продвигать идею создания Конвенции в мировое гражданское общество.
По его словам, в ООН все большее влияние получают общественные организации. «А у нас тут пустота. Мало бойцов, и это наша огромная уязвимость, фронт противостояния на международной арене становится все более широким», – пояснил Давыдов, подчеркнув, что России надо перестроить пропаганду, которая сегодня «неадекватна задаче». «Часто это переходит в ругань, принимает кухонный характер, – констатировал он. – И мы считаем, что пропаганда должна быть направлена внутрь, на россиян. Нет! Она должна иметь внешний характер. Но она должна быть отработана, они уязвимы во многих вещах даже больше, чем мы. Значит, нужно это собрать».
Гендиректор Центра политической информации Алексей Мухин со своей стороны обратил внимание, что Россия уже сейчас находится в состоянии «инфраструктурного, даже иногда военного взаимодействия» с другими странами, а красные линии давно пересечены. Он призвал и дальше ужесточать штрафные санкции, которые «сейчас недостаточны, чтобы даже приостановить инициативы наших коллег, которые находятся по ту сторону баррикад».
В заключение Косачев предложил изменить название проекта Конвенции, заменив «противодействие вмешательству» на «недопустимость вмешательства», и подчеркнул, что продвигать документ на международной арене должна не только Россия. Сенатор призвал завершить работу над концепцией к началу декабря 2021 года, «а если случится чудо – то и завершить работу над проектом Конвенции».
